Утром в ржаном закуте, где златятся рогожи вряд, семерых ощенила с. ка, рыж...

[Селедка]

Утром в ржаном закуте, где златятся рогожи вряд, семерых ощенила с. ка, рыжих семерых щенят. До вечера она их ласкала, причесывая языком, и струился снежок подталый под теплым ее животом. А вечером, когда куры обсиживают шесток, вышел хозяин хмурый, семерых всех поклал в мешок. По сугробам она бежала, поспевая за ним бежать. .. И так долго, долго дрожала воды незамерзшей гладь. А когда чуть плелась обратно, слизывая пот с боков, показался ей месяц над хатой одним из ее щенков. В синюю высь звонко глядела она, скуля, а месяц скользил тонкий- и скрылся за холм в полях. и глухо, как от подачки, когда бросят ей камень в смех, покатились глаза собачьи золотыми звездами на снег.

[Калибра]

Откуда ты взялся, черный, кудлатый, необыкновенно славный пес? Жил ты бедно или богато, где ты воспитывался и рос? На мои вопросы, не отвечая, ты только помахиваешь хвостом, в безлюдном кафе, за чашкой чаю, я рассказываю тебе о житье моем. .. .

[Н-да]

Дай, Джим, на счастье лапу мне. Такую лапу не видал я сроду. Давай с тобой полаем при луне На тихую бесшумную погоду! Дай, Джим, на счастье лапу мне. Пожалуйста, голубчик, не лижись, Пойми со мной хоть самое простое, Ведь ты не знаешь, что такое жизнь, Не знаешь ты, что жить на свете стоит. Хозяин твой и мил, и знаменит, И у него гостей бывает в доме много. И каждый, улыбаясь, норовит Тебя по шерстке бархатной потрогать. Ты по собачьи дьявольски красив. С такою милою, доверчивой приятцей. И никого не капли не спросив, Как пьяный друг, ты лезешь целоваться. Мой милый Джим, среди твоих гостей Так много всяких и не всяких было. Но та, что всех безмолвней и грустней Сюда случайно вдруг не заходила? Она придет - даю тебе поруку, И без меня, в ее уставясь взгляд, Ты за меня лизни ей нежно руку, За то, в чем был, и не был виноват!